ул. Октябрьская, д.3
тел./факс: +7(496) 613-9993
E-mail: hram1891@mail.ru

ул. Октябрьская тел./факс: +7(496) 613-9993 E-mail: hram1891@mail.ru

Коломенская епархия
Московской митрополии
Русской Православной церкви

Интервью

Прот. Алекандр Шабанов

Интервью с прот. Александром Шабановым (г. Тверь).

Корреспондент нашего сайта встретилась с прот. Александром Шабановым, православным священником, писателем, исследователем, номинантом премии им. М.Е. Салтыкова-Щедрина за книгу «Болеславлев. История одного дня» (2019). О. Александр родился в 1969 г., учился в Тверском государственном университете, рукоположен в 1992 г. Занимал должность председателя Миссионерского отдела Тверской епархии, шестнадцать лет издавал газету «Православная Тверь», в настоящее время – директор МАНО «Тверской хоспис «Анастасия». Прот. Александр занимается исследованием кельтского и древнеирландского христианства, его работы многим открыли мир средневековых святых «изумрудного острова», которые подвизались на скалах в океане, отправлялись в далекие миссионерские путешествия и доходили даже до пределов Северо-запада Руси. Мы беседуем о литературе и современных тенденциях православного литературного творчества, об Ирландии, о работах о. Александра, о смысле бытия России и о том, как современный русский человек может устроить свою духовную и интеллектуальную жизнь.

К.E. (Ксения Ермишина): Добрый день, о. Александр. Ваша повесть «Болеславлев. Истории одного дня» меня поразила, в первую очередь тем, что она совершенно не похожа на то, что в последнее время пишут православные писатели. Сейчас появилась некая литературная магистраль, которую проложил митр. Тихон (Шевкунов) своей знаменитой книгой «Несвятые святые». В «зеленой серии» выходит так много сочинений, что создается впечатление, будто их штампуют под определенный образец. В результате книги стали однотипные и даже неинтересные. Кажется, словно серия «заточена» на то, чтобы у читателя вызвать определенную эмоцию, где-то подкормить чудом, где-то разоблачением. То есть появился каркас, образец современной «православной» литературы?

ОАШ: Да, появился определенный «канон», типаж, в том числе языковой, не очень разнообразный в смысловом и стилистическом отношении. Потом, все эти истории связаны с тем, что автор подсознательно предполагает (или это его впечатление), что существует выверенный православный, духовно-культурный персонаж. Вот он вступает в коллизию или в конфликт с окружающим миром – причём, это может быть мир семьи, мир агрессивного и неблагополучного социума. Условный герой этих историй – человек неуверенный, сомневающийся, иногда кающийся, мятущийся и рефлектирующий по самому неожиданному поводу христианин. Сложная натура, перед которой появляется облик другого – тоже православного персонажа, но уже сформировавшегося, в чем-то идеализированного. Учитель, наставник, лидер, православный джедай, который может его чему-то чрезвычайно важному научить.

На самом деле нет такого понятия, как «православный читатель», нужно закавычить это понятие Мы читаем, чтобы решить несколько задач, как я это вижу. Мы читаем, в том числе это делает так называемый православный читатель, для того чтобы, во-первых, отвлечься и развлечься. Это самое простое. Во-вторых, для того, чтобы прикоснуться к какому-то духовному опыту, и наличие этого духовного опыта может укрепить нас в минуту собственной слабости. И, главное, наверное, мы читаем потому, что пытаемся, узнав реальность словесности, преодолеть смерть. Мы хотим увидеть чье-либо существование в том культурном наследии, которое перед нами в виде книги, текста. Это происходит часто подсознательно. Читая Пушкина, мы открываем его как живую личность. Даже можем воскликнуть: «он как живой!» И этот факт жизни, запечатленный в литературе, схож с тем, что мы ощущаем, подходя к иконе. Человек в состоянии отметить: «святой на иконе – как живой!». Что он имел в виду? Схожесть лика с фотографией? Нет, лик может быть прекрасен (идеален), каноничен. Евгений Трубецкой говорит об «умозрении в красках» – зрении через ум, которое фиксируется в живописном образе, созданном в красках. В настоящем художественном тексте то же самое – мы видим умозрение в слове, гармонично и правильно подобранных словах.

КЕ: Почему создается впечатление, что современная православная проза незрелая, напоминает детскую литературу с наивными ходами и типажами?

ПАШ: У современной православной прозы есть несколько проблем. Она бывает излишне дидактична. А дидактичность – это сестра пафосности. В свою очередь, пафосность – ближайшая родственница того, что мы называем фальшью. Поэтому иногда мы понимаем, что в сюжете когда «добрые хорошие люди пошли к старцу», или «несчастные отправились по святым местам, и у них все стало хорошо, и все дети выздоровели» не хватает чего-то существенного. Сам по себе сюжет идеален, но изложен так слащаво, искусственно, так что ты чувствуешь фальшивость, которая доверия благочестивой истории не прибавляет. Я знаю взрослых людей и подростков, которые не хотят читать православную литературу. Говорят: мы лучше почитаем «Гарри Поттера» Джоан Роулинг. Почему? Потому что увлекательно. Забавная вещь: люди говорят, что верят в мир волшебства, привидений и прочего, но не верят в православную литературную реальность. Но лучшая литература, думаю, та, которая создала новую мифопоэтическую реальность. Подростки верят во вселенную, созданную Роулиинг, но не верят в мир, которую придумала Вознесенская или подобный автор. С другой стороны, это очень относительные явления. Некоторые говорят, что «Гарри Поттер» – это лучший роман конца 20 века. Литература с точки зрения истории ее развития непредсказуема. В свое время читали Николая Полевого (1796-1846), люди восхищались и думали, что Гоголь – это так, чтобы посмеяться. Но история расставляет все на свои места. Настоящая литература – это литература антропоцентричная. Когда в центре стоит человек, и ты всегда хочешь возвращаться к этому человеческому началу. Есть меткое замечание Честертона, которое касается Шерлока Холмса. В чем его притягательность? Ты и так наизусть знаешь все перипетии рассказа, но хочется перечитывать, потому что в центре стоит живой Холмс, ты его видишь, слышишь, и он не ходулен, он цепляет. Это читателю интересно.

КЕ: Что касается вашей книги «Болеславлев». Я немного знаю город Тверь, знаю его географию, храмы, реки Тверцу, Волгу, место, где они пересекаются. Все эти реалии описаны в «Болеславлеве». Читая первые две страницы, я думала, что речь идет о нашем времени, и только потом поняла, что речь о 19 веке. Так было задумано изначально, или это случайный эффект?

ПАШ: В данном случае, читатели разделились. Некоторые, прочитав первые 2 страницы, подумали, что здесь именно 19 век, а потом, вчитываясь, говорили: «мы знаем, о ком идет речь, кого ты имеешь в виду под образом того или иного человека». А исторический антураж дан только для того, чтобы поместить всю картину в иное измерение, как бы завуалировать современность.

1 Главная опасность мясоедения для природы в том, что для промышленного разведения скота уничтожаются леса, зеленые легкие планеты. В наши дни пространства, на которых существует промышленное скотоводство, уже близки по размерам к территории плодородных земель Африки. Больше всего страдают тропические леса. Различные природные зоны с разнообразной флорой и фауной распахивают, уничтожая их уникальную биосферу, и засевают семенами растений, необходимых для корма скота. Исчезают животные и растения лесов, равнин, прерий и других природных зон, уничтоженных ради разведения скота.

КЕ: Почему в повести появляется фигура Гоголя? Почему священника зовут именно Боле-славлев?

ПАШ: Гоголь введен туда из-за о. Матвея Константиновского, его духовника, с которым Болеславлев был лично знаком. Болеславлев – отчасти исторический персонаж, у него есть прототип, священник Владиславлев, который жил в Твери. Он здесь служил, был знаком с отцом Матфеем и оставил свои дневники. Но в повести, конечно, другой персонаж, заимствовано созвучие фамилии и указание на Владимирскую церковь, где он служил. Все остальное – его мысли и прочее, принадлежат моему литературному персонажу. Каждое имя что-то значит, и за каждым персонажем стоит определенный герой и реальная история. Повесть получила литературную премию от губернатора Тверской области им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, это ежегодная литературная премия Твери, на нее написано несколько тёплых рецензий.

Почему этот текст был написан? – Сложно объяснить, я писал много разных текстов в разных жанрах. Я был 16 лет редактором газеты «Православная Тверь», там напечатаны мои совершенно разные статьи, в том числе апологетические, антисектантские и т. д. Потом у меня есть большой неизданный сборник литературоведческих статей, они публиковались в интернете. Сейчас их можно почитать на сайте «Радонеж»1.

КЕ: Что касается литературного героя Болеславлева, то в нем есть, вероятно, биографические моменты, например, его мечта о море. А откуда у вас появилась эта морская тема, как вы пришли к Ирландии, темам пилигримов, отшельничества в море? Некоторые, например, увлекаются православием в Китае, или в Японии. Почему у вас Ирландия?

ПАШ: Не знаю, наверное, есть дороги, которые сами нас выбирают. В 1996-97 гг. у меня появился знакомый, дай Бог здоровья, ему сейчас 85 лет, очень известный в свое время, священник Стефан Красовицкий, который публикуется под псевдонимом о. Станислав Красовицкий, мы много лет дружим. Он десятки раз бывал здесь, в Твери, и мы много путешествовали вместе на Валаам, в Англию, в Шотландию, на Айоне я первый раз был именно с ним. Отец Стефан рассказал мне в 1996 г., что есть такая кельтская церковь, и мы начали делать публикации. Потом я втянулся в этот материал, почувствовал «вкус горечи и океанской пены, подмешанный к деяниям старины» (У.Б. Йейтс), почувствовал, что за этой историей стоит что-то очень важное, нечто позабытое в современном христианском мире. Кроме того, у меня филологическое образование и когда я был студентом, в 1989 г., я увлекался Честертоном. Тогда вышло первое издание «Вечного человека». Я рассуждал об эстетических взглядах автора (тогда еще сложно было открыто писать о его христианстве). В «Человеке» я прочитал о кельтских святых. Все это, факты, встречи, постепенно складывались и потом «сработали». Кроме того, редакторский пост тоже имел своё значение. Мы в газете целенаправленно делали публикации о кельтской церкви. Люди заинтересовались. Стали говорить: «а что там еще? Про наших святых мы уже знаем, о римских и египетских старцах известно, а вот эти святые какие-то необычные». А их необычность в том, что в них нет внутреннего надрыва. Все относительно мирно, спокойно. Люди исповедали Христа, строили храмы, монастыри, шли в храмы без сопротивления, и с огромным количеством чудес. Только в ирландских житиях святые могут превращаться в зверей, плавать на камне. Наш преп. Антоний Римлянин – это отголосок этих историй. Он «римлянин» не потому, что из Рима, но потому, что говорил на латинском языке. Он плыл по Волхову, маршрутом, которым шли на проповедь кельтские монахи, через Ладогу в Новгород.

Все это привлекало, было безумно интересно, и я счел необходимым эту тему развивать. Наконец, в 1999 г. я прилетел в Ирландию. Там тогда не было русского православного храма в Дублине, общин по острову. Не было путеводителей, автомобильных навигаторов. Я двигался с картой в руках, объехал, сколько смог. Если паломник Ирландию увидел, то, чаще всего, он «попал». Это дорога, которая тебя выбрала, и уже не отпустит.

КЕ: Когда рассматриваешь ваши фотографии, они опубликованы в книгах: «Кораблики святому Брендану Мореплавателю», «Кельтское монашество. Уставы древнеирландской церкви», «Скеллиг-Майкл. Монастырь в океане», то ловишь себя на мысли, что это христианская архитектура, но она ничего привычного глазу не напоминает, есть, может быть, какие-то отголоски позднейшей готики. В голову приходит, разве что, африканская христианская архитектурная традиция. Это очень самобытные архитектурные сооружения. Люди, которые так мыслили храмовую архитектуру, были, вероятно, совершенно особого плана. Но сейчас большинство этих храмов стоит в руинах?

ПАШ: Все было очень жестоко разрушено Кромвелем в 1649-1653 гг. Он уничтожал красоту и величие ирландских обителей 6-11 вв., которые пережили бесчинства викингов в 795-950 гг., оккупацию войск Генриха II Плантагенета, получившего буллу от Папы Адриана . С разрешения Папы он вторгся в Ирландию в 1172 г. Но в некоторых местах, в Южной Ирландии, в Донагале, куда не доплывали викинги и не дошли войска Кромвеля, кое-что сохранилось, и самое уникальное – Глендалох, долина в графстве Уиклоу, где находится монастырь 6 в.

Долина Глендалох в горах Уиклоу, Ирландия. В 1398 г. английские солдаты изгнали отсюда последних монахов.

КЕ: Но сохранились ли люди, способные к религиозному творчеству? В 6 и последующих веках тут процветало монашество, а сейчас это место паломничества. Что не так с нами, с современным человеком вообще?

ПАШ: Ответ на этот вопрос – в Евангелии. Там несколько мыслей Спасителя, во-первых, сказано – с вами все не так и, главное, будет все хуже и хуже. Господь говорит: когда Я приду на землю, Я с трудом приличных людей-то найду (это я упрощаю мысль). Это все давно описано…

КБЕ: Духовная деградация?

ПАШ: Которая неизбежна. С одной стороны, кризис и деградация, оскудение веры, с другой стороны – проповедь Евангелия по всему миру.

КЕ: Это какие-то противоречивые процессы? Сейчас Евангелие проповедано по всему миру, остались маленькие уголки, где ничего не знают о Христе…

ПАШ: Нет, не маленькие уголки, еще много не охвачено проповедью!

КЕ: То есть, время у нас еще есть?

ПАШ: Проповедь Евангелия по всему миру – это не просто информирование, как, например, пустят сейчас во всем мире интернет, раздадут аборигенам айфоны, и они будут читать на своем языке про Христа. Но это не вся проповедь! Однозначно, что должно произойти еще очень много.

КЕ: Это очень оптимистичный взгляд на историю и будущее.

ПАШ: Но мы же должны быть оптимистами!

КЕ: Вот, например, при с.кн. Владимире христианство становится общезначимой реальностью, возрастает в русскую православную христианскую традицию, начинается подъем церкви, подвижничества, одновременно, укрепление государства. Потом следует Раскол 1666 г., затем наступает Синодальный период, духовная жизнь замирает, но в 19 в. сквозь синодальный бетон прорастает новая традиция старчества и подвижничества, а в 20 в. всю церковь пытаются уничтожить. Такая круговая композиция истории христианства в России. Получается, что Россия реализовала и переработала в себе все Евангелие, пережила его в своей истории. Так и любая нация должна воспринять Евангелие в свою историю и культуру, прожить с ним, отстрадать?

ПАШ: Такая картина истории русской церкви не слишком удачный извод. Мы, во-первых, ничего не знаем о домонгольском христианстве на Руси. Что было заложено в основу русской церковности? К примеру, где именно святая Ольга приняла крещение, и почему она попросила, чтобы к ней прислали миссионеров из Германии, а не из Рима, или Константинополя? Почему первая церковь на Руси была в честь Илии Пророка, и была ли она первой? Почему в 1242 г. ирландские монахи бегут из Киева, из своего монастыря св. Марии и пишут на родину тревожные сообщения? Это все было в домонгольский период, но нам очень немногое известно. Мы смотрим на историю Церкви по более поздним источникам, они часто политизированы, отредактированы в определенном ключе, и их появление связанно с церковно-государственной ситуацией. Данные западных источников тоже просеяны через политическое сито. Остается еще агиография, которую нужно уметь расшифровывать, предание, фольклор, археология. Но полностью картину домонгольской Руси воссоздать все равно будет сложно. С Ирландией проще. Реалии, которые в ней существовали, были закреплены в анналах и агиографической литературе.

КЕ: Проповедь Евангелия – не просто информированность, не просто перевод Евангелия, это что-то другое? Нужны реальные святые люди, которые бы пришли с миссией, обратились бы к народу со словом благовестия?

ПАШ: Проповедь Евангелия по всему миру – это и перевод Библии, и рассказ о сущности Искупительной Жертвы Христа, о Воскресении, о грядущем Царстве Спасителя. Недавно я рассказывал про Первый Вселенский собор и про Ария и, о том, почему его учение о Христе было осуждено. Меня спросили: «а что, Арий был неправ?»? Нужно было объяснять для многих христиан не всегда очевидные истины. И когда мы говорим о проповеди Евангелия «по всей вселенной, во свидетельство всем народам» (Мф 24:14), мы говорим о благовести Святой Троицы, об искуплении, а не просто о том, что был такой человек по имени Иисус Христос.

Прот. А. Шабанов на лекции.

КЕ: Наибольшее количество святых, если можно это считать критерием плодоносности народа, например, дал Египет. Россия тоже дала феноменальное количество святых. Также, например, Франция. Некоторые народы малоплодоносны, а христианству уже 2000 лет. Например, я не могу представить, что должно произойти с американцами, чтобы они начали производить из своей среды святых в каком-то значимом количестве.

ПАШ: Может быть, у нас просто разные представления о том, какими должны быть святые? Американцы религиозны, просто у них другие формы и другие представления о том, что такое святость.

КЕ: Несомненный плюс культуры американской – они, похоже, на уровне общенациональном, изжили осуждение, для них осуждать просто неприлично. Нам до исполнения заповеди «не суди» пока далеко…. А чем ирландская церковь похожа на русскую церковь?

ПАШ: Ничем. Это русская на нее может быть похоже, просто хронологически она появилась позже. Время жизни кельтской церкви: с конца пятого века, от святого Патрика до Синода в Кэшеле 1172 г., полностью подчинившего ирландскую церковь Риму. Но есть внутренние схожести, например, типы святости. Всем понятно, например, в чем заключается подвиг преп. Сергия Радонежского: лес, затвор, монашеское делание, чудеса, молитва. А 6 в. в Ирландии преп. Кевин из Глендалоха также подвизался: лес, затвор, молитва, монашеская деятельность, общение, чудеса. В Ирландии это называется «зеленое мученичество», а у нас, не зная ничего об этом, преподобным служат, используя зеленые облачения. Зеленый – это цвет преподобных. Но кто может объяснить, почему зеленый – это цвет преподобных? А в Ирландии преподобные – это зеленые мученики, они не проливали кровь («красное мученичество») и не отправились в странствие с проповедью Евангелия («белое мученичество»), а ушли в затвор, жили в молитве и посте.

О. Александр с Его Превосходительством, чрезвычайным и полномочным послом Ирландии в Российской Федерации Эдрианом МакДэйдом

КЕ: Чем для нас важна сейчас история древней ирландской церкви и что она нам открывает?

ПАШ: В первую очередь, это часть истории древней неразделенной церкви. Много ли мы знаем о той неразделенной на католичество и православие древней церкви? Во-вторых, это опыт людей, которые жили в другое время, в другом месте, но исповедовали то же, что и мы. В них иначе преломляется Евангелие, как об этом говорит протоиерей Александр Мень: «…Вселенское христианство подобно горе, опоясанной лесами, кустарниками и ледниками, которые вместе составляют её цельное одеяние. Нельзя ждать, что Свет Евангелия будет преломляться везде одинаково. Проходя сквозь толщу различных народов, он станет создавать всё новые и новые ландшафты духовности». Потом, уставы ирландской церкви – пример любопытной социальной регулировки. Вот, например, Скеллиг-Майкл, остров отшельников, осколок древнехристианской церкви, который прошёл испытание ветрами, дождями и временем. Редчайший случай, когда постройки христианской общины 6-7 вв. сохранились. Мы можем только фантазировать, как люди там выживать, служили и молились за своих далёких соотечественников.

КЕ: Это похоже на старообрядчество, вернее, на древнерусскую церковь, в которой при строгих правилах возникает огромная внутренняя свобода, нет жесткой иерархии, любой может подойти к священнику и поспорить, если он с ним не согласен Может быть, момент свободы – это признак того древнего человечества. И дух свободы и неформальности присутствует также и в кельтском и ирландском христианстве. А в какой-то момент в России возобладали структуры, которые убивают очень важное, живое начало. Крестьяне были закрепощены, но в душу никто не лез, не говорил им, как петь, как работать, как верить, чего желать, а сейчас наоборот, лезут в душу. Не открывают ли ваши книги эту внутреннюю свободу, которая является самым привлекательным моментом?

ПАШ: Это не Римская и не Византийская традиция, это третий путь, который реально существовал. Страна была изолирована, там не было в таком количестве воин, промышленных и торговых отношений, которые создавали западную цивилизацию. Туда не стремились армии мусульман. Деньги были и в Ирландии, была скаредность, жадность, но не было возможности делать из денег культ. Даже штрафы платили натуральным хозяйством. Одно из уложений устава – если епископ рукоположил человека, не знающего Евангелия, он платит штраф из трех коров и какого-то количества зерна. Он нанес урон общине, повесив на шею общине человека, который не умеет, не может им проповедовать. И епископ получает наказание от общины, а не из Рима, не из Константинополя. То есть, существовали механизмы, регулирующие взаимоотношения церкви и общин. Над общиной не было верховного диктата. Общинная жизнь выстраивалась вокруг аббата. Эта структура была уничтожена норманами, а потом уже пришел Рим с его иерархией и практиками управления. Когда это читаешь и анализируешь, то понимаешь, что основная задача стояла – сохранение мира, общины.

КЕ: В нашей стране были выработаны свои формы взаимодействия церкви и государства. Наша страна богата…

ПАШ: Я предпочитаю называть нашу страну обильной. У нас страна не богатая, у нас страна обильная. У нас обильные дожди, урожаи, залежи. Но богатство – это то, когда ты дарами природы овладел, и когда это на пользу пошло. Если мы не владеем нашим богатством, то – просто обильная страна.

КЕ: В отношении России у вас звучит трагическая нота?

ПАШ: Я думаю у меня творческое отношение. Здесь, наверное, терапевтический подход. Настоящий действующий терапевт оценит проблему, диагностирует болезнь, сделает назначение и будет следить. С болезнью нужно работать, а Россия – страна, которая очень много претерпела и переболела. Чем переболела Россия, не переболела никакая милая Ирландия и чудесная Англия. Она приняла на себя духовную чуму 20 века. Те приняли в 15-16 вв. реальную чуму, а мы приняли чуму духовную, чуму саморазрушения. Наша способность к саморазрушению – самая мощная в мире.

КЕ: Значит, ваш диагноз состоит в том, что Россия больная, переболела?

ПАШ: Это вы сказали, я не рискну ставить диагноз. В «Болеславлеве» есть момент, когда он говорит: «Россия – подтопленная страна». Это постоянное желание найти свою идею, желание себя переформатировать, что-то изменить, новые смыслы отыскать. Когда я это вижу, то прихожу к выводу о том, что национальная задача России – просто выжить. Тогда смысл жизни России – это смысл жизни как таковой. Россия живет, чтобы пережить этот день, этот год, столетие. Все время происходит откладывание чего-то важного на потом, все время жизнь на черновик. В 2014 г. я начал заниматься хосписами, мы оформили документы. Я изложил концепцию местным властям, им понравилось. Они сказали – это замечательно, но сейчас такая политическая ситуация, надо подождать. В 2015 г. мне ответили, что идея замечательная, но сейчас у нас Крым, сейчас все силы брошены на Крым, надо подождать. В 2016 г. сказали – сейчас Донбасс, все силы – туда, а как он кончится, займемся вашими хосписами. Потом начались выборы и т. д. Губернатор говорит, что у нас много социальных проблем, но мы должны возродить духовность и тогда подтянется экономика, вот тогда мы и хоспис откроем. Я говорю: «подарите ему томик Карла Маркса! Ему нужно понять, что это так не работает!»

КЕ: А какие прогнозы и выводы можно сделать?

ПАШ: Прогноз очень простой. Я говорю о том, что нельзя убить великана, если ты не Давид, у тебя нет пращи, и десница Божия тебя не ведет. Тогда нужно стать просто христианином. Нужно делать маленькие шаги – вы будете настоящими христианами, если на своем месте будете исполнять качественно свой профессиональный долг. Не участвуйте в аферах, не воруйте, честно трудитесь врачами, учителями, и вам будет не стыдно, когда соседи скажут: «посмотри, так поступают христиане». Малое делание, профессиональная, качественно выполненная работа на своей должности, любовь в семье – будут свидетельствовать о вашем христианстве. Бог дал тебе дары, и ты их умножай, делись ими, это твой навык, твое умение давать людям. Мне все равно, сколько ты читаешь акафистов, но если ты плохо делаешь сапоги или плохо лечишь зуб – то я к тебе не пойду как к профессионалу. Не нужно строить светлое будущее в мире, который не приспособлен для этого, нужно делать свое дело – профессионально и качественно. Кроме того, идея поиска и построения какого-то светлого будущего противоречит Евангелию, в котором сказано, что мир будет становиться все хуже и хуже, но вы, изнутри своей веры, должны становиться все лучше. Вот тогда вы будете солью земли. Есть старая добрая кельтская поговорка, скорее пожелание-тост: «Что б вόрона сила с тобой и мудрость змеи была, пускай не лишит тебя Бог мудрой силы орла»

Книги о. Александра Шабанова, посвященные кельтскому и ирландскому христианству.

Интервью подготовила
К. Б. Ермишина

Возврат к списку